Комбат против волчьей стаи

Подошвы ботинок тоже наводили на размышления — толстые рифленые и сразу видно — твердые. Такими удобно бить.

Стресс с присвистом сплюнул сквозь сжатые зубы, плевок угодил точно туда, куда он метил — на ботинок Трубе.

— Ты, блоха вшивая,  — Стресс не спеша натянул перчатку и схватил бомжа за шиворот.

Труба знал — звать на помощь бесполезно, никто не вступится за него.

— Щукина с его медалями видел?

Труба кивнул.

— Так видел или нет?

— Да, вчера.

Это было уже кое-что. Если вчера, значит, Щукин жив после произошедшего с Тормозом.

— Где его искать?

Труба понял, ему просто-напросто не поверят, если он так быстро расколется, даже страх не может служить оправданием. И значит, первому, что он скажет веры не будет.

— Приходил, уходил,  — выбивая зубами дробь, рискуя откусить себе язык, говорил Труба,  — мне-то откуда знать?

— Пожалеешь,  — процедил сквозь зубы Стресс и сплюнул еще раз, теперь прямо на колени Трубе.

— Здесь он где-то.

Несмотря на то, что Стресс был занят Трубой, он успевал осматривать зал ожидания.

Бомж понизил голос, зашептал:

— Мне, если я его выдам, знаешь, что будет?

Стресс рассмеялся недобрым смехом.

— Ха-ха…

— Голову мне оторвут, понял. Не могу его выдать.

— Твои проблемы,  — Стресс напрягся и рывком оторвал Трубу от мусорницы, поставил на ноги, вырвал из рук бутылку, в которой на дне успела отстояться пена, и бросил ее в урну.

Труба в отчаянии осматривался, остальных бомжей как ветром сдуло. Никто не хотел становиться свидетелем, а тем более участником разборки. В трудную минуту каждый сам за себя.

Милиционер со скучающим лицом стоял всего лишь метрах в пятнадцати, демонстративно повернувшись к Стрессу спиной, изучал расписание поездов.

— Я тебе скажу, только ты меня не выдавай, он у себя в берлоге. На дно залег.

— Где?

— Здесь, недалеко за перроном, метров сто по путям возле забора, там люк теплотрассы.

— Веди.

— Нет, мне нельзя, мне потом голову оторвут.

— А я тебе сейчас яйца отрежу.

— Я дорогу покажу, а дальше ты сам, мужик.

— Пошел!  — Стресс, как тисками, сжал локоть Трубы и толкнул его вперед.

Припадая на затекшую от сидения ногу, Труба двинулся к выходу.

— Слышь, мужик, я тебя до края платформы доведу, а там. ., дальше ты сам.

— Не рассуждай.

Труба в мыслях проклинал Щукина, вполне могло получиться и так, что, доведи он бандита до крышки канализационного люка, тот его там и прирежет. Место-то пустынное и безлюдное. Позвякивая бутылками в пакете, Труба семенил по перрону, за ним след в след шел Стресс, он уже не сжимал локоть бомжа, но у того всякое желание бежать пропало. Он знал — соревноваться в беге со здоровым тренированным головорезом ему нет смысла.

Дойдя до края высокой платформы, Труба остановился.

— Чего стал?

— Вон за тем составом — люк возле забора. Он там, это точно.

— Пошел,  — Стресс, ударил ногой Трубу под коленку, и тот кубарем полетел с платформы на кучу щебня.

Стресс, спрыгнул следом, схватил его за шиворот и вновь поставил на ноги.

— Пошел, вонючка.

— Иду-иду.

Они перебрались под составом и оказались у бетонного забора. Сквозь негустую краску просвечивали лозунги былых времен. ICTSS с двумя латинскими S, выполненными в стилистике молнии эсэсовцев, лозунг «Долой ГКЧП'» кто-то исправил на «Долой ГКЧП! ».

Труба остановился возле чугунного люка с аббревиатурой «ТС».

— Теплосети.

— Чего кричишь?  — шепотом образумил Трубу Стресс,  — еще твой голос услышу, прирежу.

Он присел на корточки, внимательно осмотрел щель между люком и горловиной. По всему было видно, люк поднимали совсем недавно. Ни камешка в щели, ни земли.

Закладки