Комбат против волчьей стаи

— Как же, у Сергея девушка, это Павел, тот как-то жизнь свою не планирует, а Сергей пообещал: зимой, батя, женюсь, свадьбу сыграем, и внуки у тебя появятся. Я же им каждый день твердил, что вы живете как бобыли? Женились бы, а они хохочут и говорят, что им и так хорошо.

— Да, понимаю, понимаю,  — прошептал Рублев.

Входная дверь в квартиру осталась открытой и с лестничной площадки послышалась голос.

— Андрей! Андрей Петрович!  — голос явно принадлежал женщине и, скорее всего, соседке.  — Что это у тебя дверь нараспашку?

В квартиру вошла соседка с сумкой в руках. Увидев Рублева и удрученного Решетникова-старшего, застыла, не переступая порога зала. .

— Что-то случилось?  — обратилась она вначале к Решетникову, затем к Комбату.

Тот кивнул.

— Случилось.

— Что, с ребятами?

— С ребятами,  — подтвердил Рублев.

— Вера Павловна… Вера Павловна,  — сам сказал старший Решетников,  — ребята погибли, оба, Сережа и Паша. Погибли.

Женщина вдруг заплакала, но как-то тихо, подошла к дивану, села рядом с Решетниковым-старшим, обнял его за плечи.

Комбат поднялся.

— Ну что ж, я пойду.

Старик закивал, соседка взглянула на Рублева подозрительно.

— Я еще приеду. Мы все приедем, все к вам придем. Держись, батя, держись. Хотя я и понимаю, хуже не бывает.

И тут Комбат увидел фотографию, ту же, что висела у него в зале над диваном. Его сердце сжалось так сильно, что ему показалось, сейчас он умрет. Он сжал зубы и медленно покинул квартиру.

На лестничной площадке Рублев тыльной стороной ладони вытер глаза, хотя они и были сухие. Слезы, которые должны были пролиться, кипели и клокотали где-то внутри, в душе Комбата.

«Сволочи, мерзавцы! » — Рублев так крепко сжал кулаки, что ногти впились в кожу, он не чувствовал боли, болели лишь сердце и душа.

— Господи, да что это такое?  — войдя в лифт, пробормотал Рублев.  — Как это может быть? Два таких парня… Ужас! Ужас. Если бы все это произошло где-нибудь в Афганистане на поле боя, во время атаки, было бы ясно и главное — было бы справедливо, а здесь в мирное время, просто не укладывается в голове.

Лифт остановился, и Рублев услышал веселый смех, из такси выбирался молодой парень с маленьким ребенком на руках. Парня встречали мужчина и женщина. А он бережно держал ребенка в белом одеяле, перевязанном голубой лентой.

— Вот ваш внук!  — говорил парень, обращаясь к своим родителям.  — Вот какого орла родила Светлана. Света, Светочка, выходи, осторожненько.

Парень был явно горд, а Комбат смотрел на происходящее сумрачно и зло. До него еще никак не доходило, что жизнь вокруг продолжается: вот привезли новорожденного из роддома, а где-то в морге лежат два близких ему человека.

— Эй, посторонитесь, пожалуйста, посторонитесь,  — попросил Комбата парень, передавая ребенка своей матери. Та приподняла угол одеяльца, взглянула на розовое личико и воскликнула:

— Какой хорошенький! Тьфу-тьфу на тебя! Смотри, отец, какого внука они тебе принесли.

Светлана улыбалась и готова была вырвать ребенка из рук свекрови, прижать к себе.

— Осторожнее!  — восклицала молодая мать.  — Не простудите мне сына, не простудите. Он же совсем маленький.

— Не беспокойся,  — свекровь опустила угол одеяла на лицо спящего ребенка,  — не бойся, я троих вырастила, не бойся, Светочка, не простужу. Пойдемте в дом. Поднимаемся.

Комбат криво улыбнулся, глядя на это яркое проявление жизни. Вот оно как бывает, одним горе не мерянное, в другим радость — тоже не мерянная. Такова жизнь, и здесь ничего не поделаешь.

Он сел в машину, закурил сигарету и минут пять сидел, глядя на мусорные контейнеры, по крышкам которых ходили голуби, а внизу разгуливали, пытаясь поближе подобраться к птицам, два серых замызганных кота. Но досматривать сцену охоты, Борис Рублев не стал, он повернул ключ зажигания, отпустил сцепление и его «форд» медленно, как траурный катафалк, покатился по двору к выезду на дорогу.

Закладки