Комбат против волчьей стаи

Марата привязали к торчащей из стены железной балке, похожей на ребро исполинского животного.

— Вот так-то будет лучше. Наверное, ты думал, что самый хитрый. Федор, принеси-ка мне на что сесть, а то в ногах правды нет,  — Курт сказал это спокойно, а Федор, забросив автомат за спину, тут же бросился выполнять приказание.

Послышался грохот, и вскоре в ворота вкатилась погнутая ржавая бочка из-под солярки. За ней шел Федор и руками направлял ее к Курту.

— А лучше ничего не мог найти?  — презрительно спросил Курт.

— Лучше тут ничего нет, шеф. Ящики давным-давно все сгнили. Вот бочка целая, так что садись.

— Бочка так бочка. На лучшее, честно говоря, и не рассчитывал.  — Курт, держа дымящуюся сигарету на отлете, уселся на бочку,  — идите погуляйте, ребята, минут двадцать, а может полчаса. А я тут побазарю с нашим дружком. Может, он что-нибудь по секрету мне нашепчет. А я тогда, сделаю его смерть не такой мучительной.

Федор и здоровенный мужик переглянулись, направились к выходу из зернохранилища. Они шли не спеша, и гулкое эхо от их шагов разносилось под дырявой крышей.

Курт помолчал.

— Знаешь, что я тебе скажу, напрасно ты, Марат, встрял во все это. Напрасно ты стучал Видишь, ты, наверное, надеялся, что твои дружки, менты поганые, тебя спасут, а им на тебя наплевать, просто-напросто начхать. Ты для них ничто, отслужил свое, и теперь тебя как дырявый носок выбросили и забыли, вычеркнули из списков. Хотя, может быть, ты в них даже и не значился, потому как, если бы значился, мы тебя знали бы уже давным-давно.

— Слушай, как ты меня нашел? Кто меня сдал?

— Да никто тебя конкретно не сдавал,  — вполне честно признался Курт,  — просто я сообразительный, а ты неосторожный, вот и попался.

— На чем?  — спросил Марат.

— На глупости, на самой элементарной глупости.

Зачем ты звонил в Москву?

— Когда я звонил?

Курт назвал число, затем вытащил из внутреннего кармана записную книжку и показал Марату счет за телефонный разговор с Москвой.  — — Вот видишь, здесь московский номер. И позвонил ты туда ночью, накануне перед отправлением груза, вернее, груз пошел, и этой же ночью ты позвонил, а о том, что груз привезут и загрузят в тару ты, естественно, не знал.

— Не может быть,  — пробормотал Марат.

— Может быть, может быть, родимый. Откуда тебе было знать, когда привезут. Ты узнал, когда пошел поезд, правильно я говорю?

Марат молчал.

— Так вот теперь меня интересует, что ты еще им рассказал?

— Пошел ты!  — прокричал Марат и плюнул, но его плевок не долетел до Курта.

Бандит заулыбался.

— А ты дерзкий, грубишь, плеваться взялся А что будет, если я тебе кишки выпущу, а затем подниму вон туда вверх, и кишки станут вываливаться из твоего живота постепенно, под собственной тяжестью, и упадут до самой земли, а ты, Марат, будешь висеть под потолком и смотреть вниз. Хочешь кричи, хочешь песни пой. А кишки будут раскручиваться, вываливаться, может, собака прибежит. Вон Федор говорил, бегает здесь голодный пес, или волки придут и примутся жрать твои кишки, будут тягать их. А ты пока не сдохнешь, будешь на это смотреть.

— Все равно я тебе ничего не скажу.

— Послушай,  — говорил Курт ласковым голосом,  — ведь мы тебе хорошо платили, ты был не бедным человеком, не таким, как эти задрученные казахи, так что зря ты связался с ментами, ой, зря. Сейчас ты об этом пожалеешь.

— Пристрели меня,  — попросил Марат.

Закладки